Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

Круг стал шире, мужские лица начали исчезать. Всадникислезали с коней, подходили осторожно, еще не веря в случившееся. Мракпосоветовал:

– Можете принести его в жертву своим богам.

– Зачем? – спросил один тупо.

– Может быть, в другой раз поможет.

– Нам боги и так помогают, – ответил всадник глухо.

– Да?

Караж визжал и прыгал. Глаза огромные, как у большой рыбы. Отаком даже не слышал!

Остались немногие, кто смотрел с интересом или дажеподбадривающе. Внезапно один грузный мужчина выдвинулся, шагнул к Мраку,запустив руку за пазуху.

Мрак насторожился, сжал секиру крепче. Мужик остановился вдвух шагах.

– Эй! Я выиграл на тебе сто монет. Будешь драться еще где,только свистни! Хороший трюк, я рад, что разгадал вовремя.

– Хорошо, что не он, – пробормотал Мрак.

Мужик показал в усмешке зубы.

– Для меня тоже. Держи свою долю.

Мрак принял пригоршню монет, смутно удивляясь этимгорожанам: что за люди?

…Подошла вторая ночь, изгои не появлялись. Мрак, чернеегрозовой тучи, спать не ложился. Когда крики гуляк чуть стихли, он разделсядонага, открыл окно. Притаившись во тьме, выждал, когда улица хоть на мигопустеет, полез через подоконник. Уши подергивались, ноздри раздувались. Втемноте справа по улице он заметил по шорохам и запаху троих мужиков с веселойдевкой, справа – старца и немолодую женщину. Между ними двадцать шагов, лунаушла за тучку, и он рискнул.

Ударившись оземь, поднялся уже волком. Не отряхнувшись, тутже неслышными скачками понесся в тени вдоль стены. Луна не показывалась, нозачем она? Теперь мир стал иным – миром запахов и звуков. Если днем мудрецаотыскать не удается, возможно, получится ночью?

– Им просто везет, – горячился высокий худой человек вчерной одежде. Низко опущенный на глаза капюшон скрывал его глаза. – Тут идешьпо улице, а тебе на голову падает горшок с цветами. Все – мертв!.. Воладр ехалпо своему лесу, на сто полетов стрелы ни одной собаки, что не трепетала быперед его именем… зато его накрыло подгнившим деревом. А эти трое прошлиполмира, все перевернули и переломали. И – без единой царапинки.

– Ну, насчет царапинки ты загнул, Хробак. Однако в главномправ. Все, что делалось раньше, их не остановило.

Они, трое магов, находились на вершине башни. Двоерасположились в креслах, а третий, Хробак, нервно ходил взад-вперед. Иногдаподходил так близко к краю, что ступня наполовину зависала над пропастью.Вокруг только небо, а холмы зеленеют так далеко внизу, что кажутся кочками наболоте. Воздух резок, как ножи северных варваров, и чист, как вершины далекихгор…

Второй маг, такой же худой, но одетый ярко, с остроконечнымколпаком на голове, щелкнул пальцами – вокруг разлилось нежное благоухание.Хробак поморщился, но смолчал. Маг прибыл с Востока, там вся магия держится назапахах. Зовут его Кажан, он обычно нелюдим, неразговорчив. Сейчас же прибылнемедленно, а разговаривает как голодный попугай, не остановишь. Третий магсидел, погруженный в тягостные думы, вокруг него потрескивал воздух, сгоралинезримые пылинки.

Он единственный, кто уже встречался с этими тремя.Единственный, кто знал их мощь.

– Их надо остановить, – сказал Хробак резко. – Нельзя, чтобыс такой мощью по миру шли непосвященные.

– Как? – спросил Кажан. – Они смели даже Мардуха с егоучениками. А это были, сам знаешь, сильнейшие из магов.

– Но сейчас, как я понял, они магией не пользуются?

– Ты прав, Хробак. Но какой вывод делаешь ты?

– Я бы решил, что мощь была дадена на короткое время. Теперьэто просто трое диких варваров.

– Может быть, так, может, нет. Я не рискну проверять. А ты?

Хробак перестал бегать. Дернулся так резко, что едва несорвался с края.

– Я? Мы все рождены для схватки. Как и тупые меднолобые. Каки все люди, знатные или простолюдины. Только мы бьемся не мечами.

Оба повернулись к третьему, Фагиму. Тот не слушал, смотрел надальние голубые вершины. Лицо его оставалось спокойным, но оба мага уловилиауру сильнейшего смятения. Морщинки вокруг глаз стали резкими, словно ихвысекли в камне.

– Фагим! Что скажешь ты?

Глаза Фагима пробежали по одному, другому с головы до ног.Хробак вздрогнул: что-то с Фагимом случилось странное. Он знал его раньшедругим. И знал его ауру, запахи, знал признаки мощи.

– Я рад, – проговорил Фагим негромко, но в голосе звучала тановая мощь, что насторожила Хробака, – рад, что наши взгляды совпадают. Мыдолжны остановить их. Хоть из-за того, что нельзя дикарям позволить выйти в мирс такой силой… Это все равно что дать сумасшедшему горящий факел и послать всарай с сухим сеном… или же потому, что мы ревнивы и не позволяем кому-то ещепривести корову на поляну с зеленой травой, которую нашли первыми.

Хробак поморщился: Фагим слишком откровенен, магам надлежитскрывать низменные желания. Хотя бы потому, что маги хоть и черпают мощь отбогов, но в остальном зависят от людей. И теми и другими двигают низменныежелания, но народ должен верить в чистые помыслы магов.

– Скажи, что ты знаешь о них?

Лицо Фагима дернулось.

– Трое лесных варваров… И выглядят как варвары. Полузвери,полулюди. Но в Лесу жизнь тяжелая, выживают не все. Они живучи как звери,двигаются неслышно, чуют запахи лучше собак. У них чутье на опасность, иначе быне выжили. А сейчас, когда явились в города, все им кажутся слабыми ибеспомощными. Да так, собственно, и есть.

Хробак смотрел пристально, на впалых щеках загорелиськрасные пятна гнева.

– Разве такие опасны?

– Я еще не все сказал. Их лесной волхв каким-то образомовладел магией. Конечно, по-варварски. Он в состоянии тряхнуть гору, после чегововсе не падает в изнеможении. Однако при всей своей мощи не может сдвинутьперышко. По его воле лопается земля, я сам видел целое ущелье, но в остальномтакой же тупой могучий бык, как двое других…

– Те тоже… маги?

– Упаси боги! Уже разнесли бы белый свет вдребезги. Один,тупой и ленивый, для них просто обуза. Двое тащат его лишь потому, что ихединственный сородич. Второй настолько полузверь, что иногда вовсеоборачивается волком… Нет, Хробак, без всякой магии! В том-то все и дело. Ихсуть такова, что могут жить в двух обличьях. Их деды были волками… илимедведями. А эти, их потомки, не утратили свойства оборачиваться волками.Только волками, никем больше.